Перспективы и риски лесного туризма в России

Анатолий Лебедев, НПО БРОК, Россия

Туризм – это огромная индустрия, которая превратила опыт соприкосновения с чужой природой и культурой в потребность миллионов людей. И таежные леса России, как объект интереса для туристов и населения в целом, вовлечены в этот процесс.

Карантинный год, безусловно, нанес серьезный ущерб всем отраслям и малому бизнесу, зависящим от туризма. Для стран с большими лесными массивами, таких как Россия, где много таежных участков, привлекающих туристов, закрытие границ означало только изменение направления движения (с международного на внутреннее). Правительство приняло ряд стратегий и законов для стимулирования развития как туристического, так и лесного секторов в 2020 году, в том числе на охраняемых территориях, что привело к серьезным проблемам для природоохранных и лесных сообществ.

Особой опасности подвергаются жемчужины российской природы, девственные леса Камчатки, Байкала и Западного Кавказа. Никакие законы и правила не ограничивают туристическую деятельность в России; он неуклонно растет в виде горнолыжных курортов, «биосферных хребтов», мест для рыбалки, охоты и кемпинга. Стимул для развития этой деятельности в лесах и охраняемых территориях исходит с двух направлений: сверху, через ослабление защиты природных заповедников и национальных парков в пользу туризма; и снизу через маркетинг туризма в охраняемых лесах, которые имеют жизненно важное значение для местных сообществ. У обоих одна и та же основная цель: погоня за прибылью за счет природы, как если бы она была исключительной собственностью государства.

Не следует думать, что туризм, организованный администрациями охраняемых территорий, обеспечит сохранение лесных экосистем. Директора заповедников зависят от московской бюрократии с ее неутолимой жаждой наживы, а несогласные директора просто заменяются лояльными. Существуют десятки примеров этого.

В результате туризм на охраняемых территориях создает разрушительный порочный круг. Туристическая активность растет, доходы охраняемых территорий и управляющего министерства растут, но качество ранее нетронутых лесных экосистем также снижается. Но цель охраняемых территорий – защита биоразнообразия. Настоящая защита биоразнообразия – это вопрос науки, но вместо этого под видом этого понятия группы туристов отправляются в тайгу.

Яркий пример – Виталий Рябцев из Иркутска, активист и защитник озера Байкал, объекта Всемирного наследия и крупнейшего пресноводного озера в мире. Он описывает, как так называемые «едоки Байкала» в последние годы преуспели в проведении ряда законодательных изменений, которые снизили экологические ограничения в этом районе с помощью юридических лазеек. За прошедшие годы на муниципальном уровне было выдано множество разрешений на строительство и развитие коммерческого туризма, и остановить этот незаконный процесс было невозможно. Государственные СМИ подчеркивают интересы «местных сообществ», которые всегда поддерживаются интересами туристической индустрии.

Примечательно, что на съезде в Государственной Думе находится законопроект, разрешающий так называемую спортивную охоту на охраняемых территориях как «рекреационную» деятельность, которая юридически приравнивается к туризму. В глазах экологов это знак полного демонтажа всей системы охраны природы и охраны окружающей среды России.

Также важно упомянуть активно продвигаемый туризм в Арктике в рамках присоединения Арктической зоны к сфере ответственности Министерства развития Дальнего Востока России. Во-первых, туризм уже давно является важным направлением деятельности коренных народов Сибири и Дальнего Востока, в том числе традиционно проживающих в притундровых лесах Сибири. Но в России, где международно признанный принцип свободного, предварительного и осознанного согласия до начала любой экономической деятельности (СПОС) все еще мало известен и официально не признан, возникает важный вопрос о том, кто является законным бенефициаром такого туризма в стране. Если это сами общины, это одно, но если туризм осуществляется по инициативе Министерства развития Дальнего Востока и с помощью внешних инвесторов, то пора бить тревогу.

Аборигенные леса и тундры будут очень быстро вытоптаны, а оленьи стада, составляющие основу аборигенной жизни, просто вымрут. Кроме того, в новой Государственной стратегии развития Арктики определение коренных народов Арктики как бенефициаров, нуждающихся в особой поддержке, в отличие от коренных народов остальной Сибири и Дальнего Востока, создает опасный прецедент для разделения идентичности единого сообщества коренных малочисленных народов Российской Федерации. Таким образом, лесные народы юга Сибири, страдающие от вторжений добывающих уголь, золото и другие полезные ископаемые предприятий, лишены государственной поддержки. Юридически здесь нет четкой границы между арктическими и другими коренными племенами, а географическая граница лесотундры перемещается на север, а вместе с ней и лесохозяйственная деятельность и сопутствующие проблемы. Таким образом, стратегия развития Арктики, предоставляющая привилегии коренным общинам Арктики без их четкой идентификации, вызовет конфликты по нечетким границам между племенами.

Подводя итог, можно сказать, что туризм как форма землепользования и ресурсов может быть способом поддержки природоохранной деятельности, если правительства и сообщества согласятся с этим и будут действовать сообща. Однако в России, где федеральное правительство полностью зависит от ресурсных монополий, муниципалитеты крайне недофинансируются, а интересы общества игнорируются, все это приводит к высокому риску разрушения окружающей среды для ключевых нетронутых экосистем Сибири и Дальнего Востока.

Прочтите полную версию публикации на английском языке здесь.

 

10 Jun, 2021
Posted in Uncategorized